Poщёčina, kotoraя dolžna obrazumitь

Думаю, что мало кто в Подгорице ожидал, что «единогласное решение Правительства Черногории», а именно Мило Джукановича лично, о признании независимости Косово столкнется с такой жесткой реакции Сербии. Сейчас вообще тяжело представить, особенно по вопросу с Косово, что бы могло утихомирить сербское общественное мнение, по большей части свыкнувшееся со всем и находящееся под анестезией, что грозит новыми политическими ударами и экономическими неудачами и продолжением действий сильных spin докторов и специалистов по спецоперациям в СМИ.

Но, опять же, новость из Подгорицы по сути, пусть даже и на короткое время, потрясла Сербию и вызвала единодушное недовольство действиями Джукановича со стороны политической элиты, граждан и СМИ – согласие, о котором мы уже давно забыли. В сущности, первая, «коллатеральная» польза от этого, по-другому не назовешь, позорного жеста официальной Подгорицы, могла бы стать именно тем хоть каким-то возможным консенсунсом для этой и той Сербии. Не стоит забывать и то, что пусть, вопреки всем, как страна и народ, может мы еще не совсем пропали и стали полностью равнодушны по отношению к Косово и неправдам, которые совершают над нами.

Даже если и оставим в стороне возможно немного эмоциональную, но в основе своей точную констатацию министра Еремича, что черногорское признание Косово представляет «нож в спину» Сербии, нет никаких сомнений, что этот шаг Подгорицы был задуман таким образом, чтобы сразу после сербского дипломатического успеха на Генеральной ассамблее ООН показать и Сербии, и тем, кто ее поддерживает, относительность и ограниченность достигнутого, как и то, насколько настоящих мировых гегемонов в целом (не) заботят решения ООН и международное право. Черногория, например, Косово могла признать и на несколько дней раньше. Это бы, конечно, с сербских позиций, и дальше оставалось бы причиной для осуждения, сожаления и недовольства, но не имело бы этого эффекта политического оспаривания решения Генеральной ассамблеи ООН и демонстрации Сербии, насколько реальна прибыль ее нью-йоркской победы. Поэтому Черногории Джукановича не было оставлено хоть сколько-нибудь места для маневра, пусть даже такого, как у Самоа – о Португалии мы и не говорим. Нет, именно Черногория и Македония, наши потенциальные союзники, ближайшие соседи и браться, и вероятно первые следующие жертвы великоалбанского национализма, должны были совершить этот, для себя и для нас, унизительный поступок.

И тут мы приходим ко второй (а возможно и к первой) причине такого унисонного осуждения черногорской выходки. Эта причина, другими словами, не только прямо противоположна международному праву, дипломатическим традициям, сербским национальным интересам – все это уже давно не вызывает таких реакций у сербской общественности – Джуканович в этот раз был настроен и против интересов сербского правительства и свел на нет старания Вука Еремича и Бориса Тадича, которые из решения Генеральной ассамблеи ООН по Косово сделали костяк своей «косовской» и внешней политики. Другими словами, черногорское признание Косово днем позже после голосования в ООН, - не только «нож в спину Сербии», не только «выстрел в международное право», но и пощечина в лицо Бориса Тадича, пощечина интересам Демократической партии и «коалиции за европейскую Сербию» - а это уже тяжелее простить.

Поэтому создается впечатление, что решение Черногории о признании Косово сербской политической элитой было воспринято тяжелее, чем своевременное решение покинуть государственный союз с Сербией. На хронически поссорившейся и разделенной сербской политической сцене этому некоторые даже обрадовались – они просто не любили черногорцев, они просто ненавидели сербское правительство, которое, по правде сказать, пыталось сохраниться союз с Черногорией особым неряшливым способом. Остальные были равнодушны, а особенно демократы, которым было не выгодно сохранение общего государства. В остальном, осталось зафиксированным, как Тадич сразу после черногорского референдума, еще до провозглашения официальных результатов, которые оппозиция жестко и аргументировано оспаривала, уехал в Подгорицу, чтобы поздравить с новым государством Джукановича, Вуяновича и остальных черногорских «независников». Возможно и тогда, среди тосковавших просербских избирателей и лидеров мог бы кто-то Тадичево решение и хитрость мог рассматривать «ножом в спину»?

И так мы подошли к последнему фактору в этой актуальной сербско-черногорской заварухе. На черногорцев мы так единодушно обозлились, потому что нам кажется, что у нас нет права сильно злиться на них, да и из-за того, что они совершили, можно бы было применить к ним небольшое наказание. И не в том дело, что мы не правы, но все же немного обидно, что мы так трясемся перед младшим братом, когда у нас самих не было храбрости, сил или воли хотя бы что-то от праведного и оправданного гнева направить против настоящих виновников и тех, которые по-настоящему согрешили. И те, которые, по сути, заставили Черногорию унизить себя, тем самым понизили и нас. Это называется «смещенная агрессия», а в конкретном случае – не больше, чем обычное лицемерие.

Не являлась ли все это время отсылка на «реальность», «прагматизм» и «объективные международные обстоятельства» любимой мантрой и наших отечественных евроатлантистов, которую Мило Джукановича сейчас только повторил?

Если нам не мешали «их» послы, если мы позволили вести нашу политику и формировать правительство, если именно мы приняли решение о возвращении наших послов в страны, которые признали Косово, тогда Черногорцы перед нами, по сути, ни в чем не виноваты. Кроме того, они своей желчью показали, насколько мы пусть немного, но лучше. А может и нет.

(Перевод: Анна Травкина)